Летом 1968 года мы заканчивали 8-й класс восьмилетней школы №111 ГСВГ в военном городке лётчиков Гросс-Долльн… Все четырнадцать учеников довольно успешно сдали выпускные экзамены и широко отмечали это событие на вечере, устроенном по этому случаю в кафе, которое располагалось на втором этаже дома офицеров. Родители и учителя организовали бал как нельзя лучше, постаравшись на славу. Девочки были в специально пошитых к этому дню нарядах, а мальчики - в строгих, непривычных для них и для нас, костюмах. Сообразно торжественному поводу и к несказанной радости виновников торжества нам впервые официально было разрешено употребить шампанское. Сей пенистый напиток был тогда куда лучшего качества, чем сейчас, нам же он казался фантастически вкусным, т.к. пили его мы открыто в первый раз. Насчёт вина ничего не припомню. Возможно, что было и вино.
Веселились мы изрядно, но сознание того, что многое уже в прошлом слегка омрачало настрой праздника. Тостующие постоянно напоминали о том, что мы сильно повзрослели и делали прозрачные намёки на то, что ответственности прибавится, ну, буквально-таки в ближайшее время. Тостуемым упорно не хотелось расставаться с детством! Ведь мы были ещё очень инфантильны, и такие тосты нас очень настораживали. Правда, спасал оптимизм молодости и отсутствие жизненного опыта, поэтому все мы про себя думали, что впереди ещё целых два года развесёлой жизни старшеклассников (стариков, как это тогда звалось). Перспектива несла определённые выгоды, и вчерашние восьмиклассники старались подальше от себя гнать навязываемые мысли о будущем: о необходимости определяться в жизни, о поступлении в ВУЗ, об ответственности хорошо учиться, о том, чтобы всерьёз призадуматься о предстоящем.
Вечер, однако, вполне удался. Мальчики, как сейчас помню, были непривычно весёлыми и раскрепощёнными. Всё таки сказывался тот факт, что праздновали мы открыто, ни от кого не прячась! Помню также, что вечер был не такой длинный, как мы ожидали, расходиться не хотелось. Аргумент был веский. Нам предстояла наградная, так сказать, поездка на экскурсию в Дрезден на 2 дня. Уехать из дома куда-то с ночёвкой казалось невероятным! Мы никогда и никуда не ездили без родителей, тем более далеко, и тем более в Дрезден. Это было ещё и очень романтично. Город, о котором знали почти всё, должен был открыться нам во всей красоте. Мы чувствовали себя счастливыми. Я помню радостное возбуждение перед поездкой. Воображение неустанно трудилось, а мечты буквально наползали одна на другую, громоздились в голове и не давали уснуть. Эйфория овладела нами!
Предстояло долгое путешествие с севера на юг, но дальняя дорога нисколько не пугала, а наоборот манила.
Я была подготовлена к поездке очень основательно. Не потому, что заранее о ней знала - нет! Просто осуществилась моя давняя мечта побывать в городе - музее. Дело в том, что моя мамочка была всегда яркой поклонницей искусств. Она самозабвенно любила театр, оперу, балет. В студенческие годы она смотрела и слушала весь репертуар Большого театра, сидя на галёрке. Её кумирами был Козловский, Лемешев, Петров, Рейзен, Уланова, Лепешинская и др.
Она прекрасно знала изобразительное искусство и сумела привить любовь к нему нам с братом. Мы по несколько раз бывали в Эрмитаже, музее изобразительных искусств им. Пушкина (у истоков которого стоял профессор Цветаев - отец замечательных дочерей Марины и Анастасии). Таким образом, мне уже тогда были небезразличны имена античных и средневековых художников. О собрании картин Дрезденской галереи я тоже была осведомлена очень хорошо, поскольку живы были люди, посетившие её во время показов в Москве и щедро поделившиеся своими впечатлениями. Все, конечно, знают, что наши солдаты в 1945 году спасли это бесценное сокровище, а позже после реставрации картин их несколько лет выставляли на обозрение.
Не надо объяснять, как я мечтала побывать там. Забегая вперёд, скажу, что не зря мечтала! До сей поры я отчётливо, как наяву, помню впечатление от особо любимых полотен, свято храню весь графический и печатный материал, привезённый оттуда.
...Ехали мы долго. Устали очень. Есть фотография, где я усталая с книгой Лиона Фейхтвангера "Гойя" в одной руке и с букетиком полевых ромашек - в другой, стою у дороги во время остановки по пути в Дрезден. Книга "Гойя" не случайно у меня в руках. Во-первых, так я знакомилась тогда с творчеством замечательного испанского художника, а во-вторых, не менее интересно было читать то, что тогда было запретным чтивом для "детей до 16-ти". Впоследствии, кстати, перечитала от корки до корки всего Фейхтвангера.
Невозможно описать состояние, когда я впервые переступила порог галереи. Сказать: "ошеломляющее" - не сказать ничего! Не знаю, что испытали другие, но у меня был шок, когда я остановилась перед первой картиной. Это была "Сикстинская мадонна" Рафаэля. Огромного размера полотно висело как-то особняком, заполняя все пространство вокруг себя. Картина была самодостаточна, а потому не требовала никакого обрамления. Нежность и любовь от неё исходили такие, что было понятно: этого хватит на весь мир, на всю вселенную. Я долго не могла двинутся дальше, всё стояла, боясь шелохнуться, а тем более уйти. Казалось, что, если я уйду, то уже никогда не смогу почувствовать той тихой радости, что владеет мной сейчас. Хотелось впитать эту красоту, без границ прочувствовать до конца всю силу тепла и защищённости, унести это с собой на всю последующую жизнь. Отчасти, так и было. Это впечатление мне повезло сохранить в себе. Много позже, когда приходилось видеть произведения Рафаэля в Италии, возвращалось это нечто, что давало сильный импульс к жизни. Хотя справедливости ради должна заметить, что сила эмоций совсем молодого, а вернее юного человека, никогда не повторится в точности, как не повторится их яркость и окраска.
Дальше были залы - открытия. Я впервые так подробно познакомилась с средневековой школой немецкой живописи. Здесь были невероятно широко и с любовью представлены Ганс Гольбейн младший, Лукас Кранах старший, Дюрер и др. Я не пишу здесь о моих не менее любимых "испанцах" - Эль Греко, Сурбаране, Мурильо, Веласкесе, Рибере. Позже, когда я сравнивала, например, голландскую, фламандскую, итальянскую и др. живопись, первая любовь всё равно преобладала. Когда я бываю в Эрмитаже, всегда бегу к "немцам". Лиотар с "Шоколадницей" был очень необычен для меня тогда. Живопись, выполненную пастелью, я видела тогда впервые. Живое тепло, исходившее от совсем небольшой картины, поражало. Она была настолько мила, что казалась, что вот-вот оживёт и защебечет звонким голоском.
Я могу до бесконечности писать об этом, помня хорошо все впечатления, но думаю, что это скучновато для большинства. Хочу сказать только, что впечатления, полученные в юности, порой оказывают на нас очень важное влияние, которое мы испытываем потом неоднократно, сознательно или бессознательно.
Помню впечатление от картины Джорджоне "Спящая Венера". Нега и покой, умиротворение и тихая радость буквально растворяли воздух вокруг неё. Моё юношеское целомудрие не было уязвлено. Наоборот, взгляд отрывать не хотелось. Уходить не хотелось. Было непонятно, как, то, что нарисовано человеком, может жить и дышать на полотне. Казалось, что Венера вот-вот проснётся, нежно потянется, увидит нас и одарит чарующей улыбкой. Было чувство недосказанности и неосознанное ожидание чуда.
Вспоминаю два образа святого Себастьяна. Мы ничего тогда не знали о боге, о святых, тем более, о католических святых Такое изображение мученического креста казалось немного театральным, но непонятная тайна всё же манила, заставляла задержаться и посочувствовать. Происходило всё полуосознанно. Может, это сами авторы пытались разговаривать с нами?
Хочу сказать пару слов о картине, которую мало кто приметил тогда. Это портрет бородатого старца Рембрандта. Дело в том, что в музее им. Пушкина в Москве есть два портрета стариков, написанные им же. Они составляют гордость бывшего Румянцевского музея. Никто, наверное, с пронзительной любовью и сочувствием так не писал пожилых людей! Я, будучи ребёнком, запомнила эти портреты и позже, в дрезденской галерее увидев нечто подобное, конечно, сразу обратила внимание на старца.
Ещё в Дрездене мы побывали в очень необычном для того времени музее. Он назывался музей гигиены и был посвящен природе человека. Там всё было необычно. Человек был наглядно представлен в экспозиции без тени пуританства, как неотъемлемая часть живой природы, со всеми его красивыми и неприглядными сторонами. Мы, конечно, не могли по молодости лет объективно оценить это. Многое нам казалось отвратительным. Хотя знания о мире в настоящее время в миллионы раз превосходят те, что были накоплены в 60-ые годы, всё-таки это была очень прогрессивная попытка показать "человека разумного" в реальном свете, без комплекса сверхчеловека, царя природы, могущего всё и вся. Может быть, если бы такой музей был в каждой стране и в каждом городе, человек не испортил бы своей бесконтрольной деятельностью мир, среду обитания животных и т.д.? В музее отчётливо демонстрировалось, как человек нелегко приходит в мир и как трагически может уйти из него.
Обсуждался музей гигиены долго и все темы мусолились потом несколько дней. Всё таки мы, несмотря на юный возраст, многое понимали правильно, без тени пошлости и скабрезности.
...Далее наш путь лежал в Саксонскую Швейцарию - Бастай. Это такая симпатичная горная местность на юге Германии у её границы с Чехословакией, где течёт река Эльба. Собственно, это такой природный ландшафтный заповедник, с уймой разных видовых площадочек на разных высотах с видом на реку и выветренные скалы.
Природный парк в Саксонской Швейцарии располагался на обширной территории, обойти которую за один день, тем более, за несколько часов было невозможно. Чтобы мы не утомились сразу и не запросились на отдых, нас водили по щадящим туристским маршрутам. Сначала мы залезали на какую-нибудь скалу со смотровой площадкой на вершине, дружно и хором восхищались панорамой. Стояли на ветру, перекидываясь шуточками вроде того, как хорошо спрыгнуть отсюда с парашютом или с зонтиком, а то и пугая кого-то тем, как легко подтолкнуть к обрыву.
Потом все гурьбой скатывались вниз и канючили, что хотим попить и поесть. Эти номера не проходили, т.к. время еды было строго запланировано. Зато радости не было предела, когда это время наступало. Прогулка была приятной, если не считать навязчивой опеки со стороны взрослых. Они считали, что на каждом шагу нас подстерегают опасности и не давали ступить ни шагу в сторону от основной группы. Это сильно напрягало и мы часто проявляли недовольство в разной форме.
На переходах, по которым мы очень быстро уставали ходить, было много кафешечек с вкусненькими булочками и тому подобными типовыми западными яствами. На видовых площадках было особое удовольствие - за небольшую денежку заглядывать в подзорную трубу. В итоге мы неимоверно устали, но зато получили несказанное наслаждение от долгой прогулки.
Утомлённые, но довольные мы вернулись в пенаты, рассказывая взахлёб своим родичам обо всём увиденном и демонстрируя при этом книги, открытки, сувениры, значки и репродукции картин.

© Татьяна Новикова 2004.

Оформление страницы © by Dmitry A. Mironov 2004.